Нетарифным барьерам – «зеленый» свет?

На фоне растущей озабоченности глобальными климатическими проблемами, увеличиваются объемы вводимых государствами «зеленых» мер. Национальные политики, направленные на поддержку зеленых отраслей промышленности, могут, с одной стороны, способствовать решению климатических проблем и служить благим целям технологического развития. Вместе с тем, рост популярности эко-повестки порождает бурное развитие практик «зеленого протекционизма», обретающего масштабы, способные существенно изменить правила конкуренции и нанести ощутимый урон экономикам.

В каком случае можно говорить о том, что экологические меры, вводимые членами ВТО, препятствуют нормальному ходу международной торговли? Как и любые нетарифные меры «зеленые барьеры» становятся причиной рыночных искажений в случае а) отсутствия прозрачности, б) наличия дискриминационного контекста, в) ограничения торговли в большей степени, чем необходимо для достижения поставленной цели – защиты экологии.

На недавнем заседании Комитета ВТО по торговле и окружающей среде многие члены поддержали идею о необходимости повысить прозрачность мер, принимаемых для решения экологических задач. Индия выразила обеспокоенность характером четырех направлений нетарифных мер: политика по ограничению выбросов углерода; экологическое регулирование предельно-допустимой нормы остатков (MRL) в сельском хозяйстве; меры, связанные с обезлесением; ограничения импорта, основанные на критериях экологичности продукции. Парагвай представил статистику нотификаций о зеленых субсидиях, выразив озабоченность по поводу возможного «отмывания» средств в рамках государственной поддержки эко-позитивных инициатив. Китай представил предложение по углублению многосторонних дискуссий о последствиях природоохранных мер, влияющих на мировую торговлю, в частности, ПКУМ ЕС.

Некоторые «зеленые» меры, вводимые развитыми странами, скорее всего, усугубят неравенство доходов и будут способствовать увеличению разрыва между богатыми и относительно бедными экономиками. Присутствие на рынке «зеленых» продуктов, производимых странами с формирующейся рыночной экономикой, ограничено бюджетными возможностями этих стран. Так, инвестиции в чистую энергетику в развивающихся странах не составляют даже половины от инвестиций в странах с развитой экономикой (155 млрд долларов против 390 млрд долларов по состоянию на 2019 год).

Наконец, торговые барьеры с экологическим подтекстом несут серьезные убытки странам – экспортерам высокоуглеродной продукции, что вызывает сомнения в адекватности степени ограничений заявленным целям введения мер. В числе таких барьеров – пограничный корректирующий углеродный механизм ЕС. В результате его введения финансовые потери таких стран как Египет, Мозамбик, Турция составят от 1 до 5 миллиардов долларов, что составляет ощутимую долю их ВВП. Потенциальные убытки России – 3,8 млрд долларов в первый год реализации ПКУМ и уже 8,7 млрд долларов в 2030 году (54 млрд долларов в совокупности).

Итог неутешителен – все три маркера искажающих торговлю нетарифных барьеров наблюдаются при рассмотрении тенденций проведения зеленых политик членами ВТО. Очевидно, ситуация будет лишь ухудшаться, пока зеленые субсидии рассматриваются отдельными странами в качестве «особой категории» - а именно, non-actionable subsidies, разрушительный эффект которых оправдывается целью решения климатических проблем. Однако и последний аргумент не является абсолютной истиной после появления теорий, доказывающих ключевую роль неантропогенных факторов в процессах климатических изменений. Генри Киссинджер говорил: «В том случае, если одно государство рассматривает внутренние представления о справедливости, существующие в другом государстве, как угрозы для своей безопасности, почва для дипломатического диалога отсутствует». Важнейшей миссией ВТО вновь становится налаживание этого диалога, пусть даже вопреки контексту.

Анастасия Коломина